- Так точно! - Проговорила Морозова достаточно равнодушным тоном. - Именно так и должно было быть…

- Спасибо, товарищ полковник! - Проговорила Мила с сияющими глазами. - И куда нас?..

- Немец рвется к Сталинграду, лейтенант… - Проговорила Алдонина. - И положение там очень тяжелое… Так что…

- Ясно… Спасибо, Валентина Ивановна… - Проговорила Сизова. - Мы не подведем!..

- Теперь, лейтенант - это ваша прямая обязанность… - Проговорила задумчиво Алдонина, и тут же превратилась из женщины в командира части. - Все сопроводительные документы получите в строевой части… Два дня на подготовку взвода для передислокации в район боевых действий… Выезжаете на эшелоне 1 ноября… Все ясно, лейтенант?

- Так точно, товарищ полковник! - Мила вскинула ладонь к пилотке, отдавая воинскую честь. - Разрешите выполнять?

- Выполняйте, лейтенант! Свободны! - Проговорила полковник, и взглянула в глаза Милы. - Удачи тебе… И… Постарайся сохранить девочек… Им еще жить и жить…

Часть третья

Ноябрь 1942 г. Где-то, в прифронтовой полосе…

…Пехотный майор бежал к штабу полка по деревенской улице вдоль покосившегося забора, затем, достигнув нужного дома, перепрыгнул через изгородь, и перешел на шаг, одергивая на ходу гимнастерку…

Перед входом в избу стоял часовой, метрах в пяти от него, под деревом, сидят два солдата-разведчика. Рядом с ними валявшимся на земле скомканным парашютом стояли усталых два разведчика и, молч,а курили самокрутку, одну на двоих…

Майор бросил заинтересованный взгляд в сторону разведчиков, и остановился напротив часового:

- Это что за трофей?

- Разведчики парашютиста выловили, товарищ майор… Сейчас его там допрашивают… - Кивнул пожилой солдат в сторону избы.

Майор поправил пилотку и решительно открыл дверь:

- Ясно!.. …Он даже не успел войти толком в сени, как сразу же отступил в сторону, уступая дорогу. Мимо него под конвоем вывели наружу немецкого солдата, в десантной куртке и камуфлированных серых бриджах поверх брюк…

Солдат поднял голову, столкнулся взглядом с майором, и тот увидел в его глазах - беспросветную тоску и безысходность…

Не задерживаясь более ни на секунду, майор вошел в дом…

Это была довольно просторная комната в деревенской избе-«пятистенке»… Часы-ходики на стене, икона в углу, нехитрая, деревянная мебель из струганных досок… Самая обычная русская изба, каких много… …В комнате были командир полка и еще четыре офицера.

Заметив вошедшего майора, комполка спросил:

- Видел? Разведчики вечером с дерева сняли… Видно, ветром снесло…

- Уже допрашивали, товарищ полковник? - Спросил майор.

- Допрос ничего не дал… Твердит, что задачи не знает… Мол, должны были уточнить на месте, после приземления…

- А сколько их?

- Рота, майор! Рота!.. - Проговорил полковник и отошел от стола к окну. - А это уже серьезно!.. Такими силами можно очень много бед натворить!..

Он вернулся к разложенной на столе карте, посмотрел на нее и задумчиво проговорил:

- Немец говорит, что после приземления они должны совершить марш-бросок километров 30 или даже больше, чтобы уйти с точки приземления… Но вот вопрос - куда? В какую сторону? И где и по какой цели они собираются ударить?.. Вот, что майор. - Полковник посмотрел на офицера, а затем очертил карандашом круг на карте. - Тебе, своим батальоном, поручается весь этот район! Следы они наверняка должны оставить…

- Есть, товарищ полковник!

- Действуй!..

В тот же вечер, но несколькими часами позже…

…Два немецких солдата-десантника что-то устанавливали под рельсу…

Закончив свое дело, один солдат стал аккуратно разравнивать руками землю, а второй стал отходить железнодорожной насыпи, разматывает по пути тонкий кабель… Еще через минуту оба немца, словно тени, отбежали от рельсов и исчезли в ночи… …А всего метрах в трехстах, на опушке леса, немецкие десантники уже разворачивали минометные расчеты…

Пулеметчики устанавливали коробки на пулеметы, заряжали ленты. Были слышны звуки передернутых затворов…

И тут же, цепь немецких автоматчиков, укрывшись под ветвям деревьев, изготавливалась к стрельбе.

И все это делалось, молча, сосредоточенно, быстро. И в полной, зловещей тишине…

…Военный эшелон под перестук колес несся среди лесов и полей среднерусской равнины… Натужно, едва ли не из последних сил, бешено крутились большие диски колес старенького паровоза, который седовласый и такой же старый машинист погонял к фронту. Пассажирами этого поезда были новое пополнение, стрелковый полк, созданный из добровольцев. Потому-то и трудились, как заведенные, помощник машиниста и кочегар, поблескивая в отсветах пламени мокрыми от пота молодыми мускулистыми телами, подбрасывая в топку котла черный антрацит лопату за лопатой - фронт, потрепанные пехотные дивизии, как воздух, как глоток воды в пустыне, ждали пополнения. Потому-то несся паровоз под всеми парами, рассекая своей клиновидной мордой предвечерние октябрьские сумерки…

Но был в этом эшелоне один, совершенно особенный, «женский» вагон…

На фронт ехал самый первый, только-только закончивший свое обучение, взвод девушек-снайперов…

Вот уж действительно кого ждали на фронте дивизионные и полковые командиры! Вот на кого возлагали они свои надежды… …В приоткрытую наполовину дверь «теплушки» внутри вагона врывались тугие порывы пока еще теплого осеннего ветерка, и он шевелил ленивые язычки пламени в печке-«буржуйке», стоявшей почти посредине вагона…

Вдоль деревянных стенок вагона стояли двухъярусные лежаки, которые были наполовину заняты - молоденькие девчонки, каждая, занимались своими нехитрыми делами. Кто-то, в который уже раз перечитывал письма, развернув их потертые «треугольнички», кто-то, окунувшись в свои мысли, смотрел на пролетающие в дверном проеме пейзажи, а кто-то и вовсе дремал…

И лишь небольшая группка подружек сгрудилась вокруг печки, нетерпеливо поглядывая на пузатый чайник, который все никак не хотел закипать…

В дальнем углу вагона, в «командирском месте», где стояла пирамида с двумя десятками новеньких снайперских винтовок с оптическими прицелами, и всего одна двухъярусная деревянная кровать, на жестких тюфяках сидели лейтенант Сизова и ее заместитель, старшина Морозова, и вели неспешный разговор, изредка поглядывая на своих подчиненных… …- Как же у тебя жизнь-то сложилась, Мила? А то я за всеми заботами за полгода так и не удосужилась спросить… - Спросила старшина. - Замуж-то выйти успела?

- Нет, Зоя Павловна, не успела… - Лейтенант уселась поудобнее, и, расстегнув кармашек гимнастерки, достала «треугольник» письма.

- А как же твой лейтенантик-то? - Удивилась Морозова, и посмотрела на письмо, которое теребила в руках Людмила, и словно не решалась его открыть. - Как его? Сергей, кажется? Николаев? Он него письмо-то?

- От него… Сережка… - Лейтенант мечтательно поднимает глаза.

- Чего не читаешь, раз от него?

- Да я это письмо уже наизусть выучила!.. - Она повертела «треугольник» в пальцах, и вновь спрятала его в карман гимнастерки. - Капитан он уже, Зоя Павловна, командир батальона…

- Ого! Растет, как на дрожжах! Того гляди, через год уже и полковником станет!.. Так, а чего ж ты, Милка? Любовь же у вас, кажется, была!..

- Да она и есть, любовь! Никуда не делась… - Как-то нервно ответила Людмила, и стала оглядываться по сторонам, словно не знала чем себя занять. - Только… Некогда нам было… Армия наша целый год в боях была!.. Отступления, отступления… Мы даже не знали, что служим в соседних дивизиях!.. Какая уж тут любовь?.. Бои, бои… Потом я целый месяц в медсанбате провалялась пока нога после осколка зажила… Вернулась, и опять в «поиски»… А потом, когда к Сережке в полк перевелась, так мы всего-то месяц и послужили вместе… А потом меня вот на эти наши курсы отправили, девчонок учить…